Прошла пора соборов кафедральных…
Прошла пора соборов кафедральных…
17.04.2019
Il est foutu le temps des cathedrals (прошла пора соборов кафедральных), – поется в знаменитом мюзикле «Собор Парижской Богоматери»… 15 апреля 2019 года мир получил одновременно два суперрейтинговых онлайна. Но даже и в страшном сне не могло привидеться, что конкуренцию премьере очередного сезона сериала «Игры престолов» составит почти трехчасовая трансляция горения и разрушения собора Парижской Богоматери. Социальные сети почти сравнялись по числу постов по этим двум инфоповодам, лежащим в совершенно разных и, в общем-то, не сопоставимых плоскостях. Но современный мир слишком крепко замешал всё, что только можно. И что, казалось бы, никак смешивать нельзя.
Например, коктейль на месте, где когда-то был алтарь и совершалось Таинство Евхаристии, смешивать можно? Оказалось, что вполне. То есть, для меня лично, это конечно, было зрелищем, глубоко расстроившим мою душу, но это – современная реальность. Впервые с таким я столкнулась в Генте. Давно испытывающее финансовые затруднения местное аббатство Боделло (послушников в аббатстве вообще практически не было в последние 50 лет) продало несколько помещений молодым энтузиастам здорового питания, веганам и фанатам slowfood культуры. Креативные молодые люди открыли в бывшем храме «Святой рынок» (фудкорт Holy Market), сделали ремонт, преобразив запустение в модный интерьер, и увенчав его баром с низкоуглеводными алкогольными коктейлями.
«Манна с небес для божественного обеда или ужина в Генте. Вы насладитесь кухней шестнадцати разных культур в прекрасно декорированной часовне шестнадцатого века с жидкими святынями в нашем баре, – так владелец фудкорта обращается к потенциальным гостям на официальном сайте проекта. – Вас ждет преображение с каждым укусом, в атмосфере, где Моцарт играл свои первые концерты! Эксклюзивный клуб с роскошными витражами – ведь все-таки, мы в церкви! Аминь».
Здесь вообще любят играть с цитатами из Священного Писания – они переиначены как в рекламе, так и в интерьере. Здесь даже продают свой собственный джин с названием «Святая вода». И всем, кто скажет, что это кощунство, они готовы ответить, что это всего лишь «суперэффективный маркетинг». И, действительно, как бы это ни было дико, Holy Market помог привлечь в город деньги и сохранить хотя бы стены и часть интерьеров бывшего аббатства. Если бы оно не было продано, власти приняли бы решение его снести. Но вид шейкера на месте жертвенника… отвратительное чувство. Как будто внезапно кто-то по стеклу провел железом – не смертельно, но хочется, чтобы так больше не делали. Никогда.
Впрочем, поговорив со своими гентскими квартирными хозяевами, которым, к слову, было лет по пятьдесят-шестьдесят, я услышала, что это проблема только для меня и моего восприятия. Они считают себя католиками, ходят на мессу по воскресеньям и праздникам и «быстро привыкли к тому, что церковь получила второе рождение». «Ну правда, – спрашивают меня они, – а что вы, русские, предлагаете делать с храмом, в котором больше никто не молится? И пять, и десять лет и двадцать – в него совершенно перестали ходить верующие? У вас что с такими храмами делают?» И я не знаю, что ответить, вспоминая гниющие деревянные храмы рязанских сел или фотографии уникальной книги «Как погибали Бежецкие церкви», подаренной мне местным владыкой Филаретом…. Я молчу. Я не знаю, что им сказать. А они знают, как ответить мне, чтобы я больше не спрашивала. В рачительном западном обществе ответ очевиден: здание должно быть сохранено для истории, и оно должно приносить доход.
Конечно, не секрет, что многие приходы Западной Европы испытывают серьезные затруднения, часть протестантских и католических храмов и часовен переходит в аренду иным конфессиям, даже видела отели, кондоминиумы и частные дома, перестроенные из бывших храмов. Но мне почему-то это казалось какой-то экзотикой, совершенно единичными примерами вроде когда-то прогремевших на весь интернет скандальных ночных клубов «Грех» в Шотландии и американский «Храм» в Денвере (оба работают в переоборудованных под дискотеку церквях).
Однако уже в 2015 году все было много печальнее: согласно данным издания Evangelical Focus, Англиканская Церковь вынуждена каждый год закрывать около двадцати храмов. В Дании почти 200 церквей сегодня заброшены или почти не посещаются. Сильно сдает свои позиции Католическая Церковь в Германии: за последние годы закрыто более 500 храмов. Но хуже всего ситуация в Нидерландах и Бельгии, где католики в ближайшее время рискуют потерять две трети своих приходов, а протестанты – более 800 церквей. Наверняка тенденции эти к 2019 году только укрепились.
При этом, как ни странно, секулярность и «духовная смерть Европы» в русских медиа очень часто преувеличены. В середине 2017 года американское агентство Pew Research Center провело опрос общественного мнения о вероисповедании, в котором онлайн и по телефону приняло участие более 30 тысяч респондентов.
Проценты людей, все же считающих себя христианами, оказались довольно высокими. За исключением Скандинавии, Бельгии и Голландии. Впрочем, к числу «регулярно посещающих церковь» даже в Англии и Франции себя отнесло лишь восемнадцать процентов, в Германии – 22, в Голландии и Норвегии – 15, в Бельгии, Дании, Финляндии и Швеции – только один из десяти.
Собственно, Скандинавия, Голландия и Бельгия – главные новаторы Европы в применении идеи «разумного переоборудования» бывших церквей. Так, одними из первых голландцы предложили оборудовать в простаивающих и больших по площади соборах спортивные и досуговые центры для молодежи: это не требует таких серьезных вложений в ремонт, как гостиница или ресторан, и позволяет окупать текущие нужды.
Идеей Арнемского скейт-холла вдохновились в Испании, но решили пойти еще дальше: концерн Red Bull сделал ставку на хорошо продающиеся в таких интерьерах ивенты, а модные дизайнеры поставили перед собой задачу превратить более не действующее аббатство в «новую Мекку» для молодежи. Конечно, не обошлось без главного тренда 2к+, «радужных» мотивов, чтобы угодить максимальному числу посетителей.
Менее радикальная идея – храм божий сделать храмом знаний. В нескольких европейских городах церкви переоборудованы в библиотеки и книжные магазины. Один из самых известных – также в Голландии.
В бельгийском Генте в одной из христианских жемчужин города – соборе святого Николая –одновременно проходит месса в центральном приделе, а в дальнем – субботняя книжная ярмарка. Раз в неделю на этот «блошиный рынок» приходят десятки гентцев, чтобы продать разную литературу. Христианских сочинений там не так много, как хотелось бы видеть, но зато отличные винтажные открытки, альбомы по изобразительному искусству Фландрии (особенно много Ван Эйков, конечно же), журнал «Бурда» всех возможных годов выпуска и даже оригинальные американские комиксы.
В центральной, богослужебной, части собора тоже нашлось место для креатива: периодически храмовые интерьеры разбавляют «современным искусством»; в данном случае это живопись, но бывают и выставки скульптуры.
Также есть и варианты с преобразованием Божьего храма в «храм Мельпомены». Quarry Theatre пока не так знаменит, как театр «Глобус», но, как знать, вдруг его ждут большие перспективы.
И если даже классический театр кажется вызывающим, то… «Добро пожаловать в цирк!» Именно так приветствуют всех артисты Циркомедиа-труппы из Бристоля. Воздушная акробатика, жонгляж, современная хореография – те, кто тренируются и выступают здесь, считают, что храмовые интерьеры никак не спорят с их искусством, а, напротив, подчеркивают его сложность, утонченность и благородство.
С большим уважением к культурному наследию аббатства под Барселоной отнеслись создатели самого крупного испанского дата-центра. Они могли бы превратить арендованное помещение часовни в обычный склад-серверную, но поступили иначе, потратив немало сил и средств: сейчас в MareNostrum приезжает большое число людей, чтобы посмотреть, как устроен мир идеальной гармонии древнего и суперсовременного: суперкомпьютеры и мощные серверы встроили в интерьер часовни так, что это выглядит действительно впечатляюще.
Гораздо более простое решение: сдать бывший храм под кафе или бар. Это очень привлекательно для туристов и, как оказалось, совсем не диковинка. На сайте отзывов путешественников о достопримечательностях, кафе и ресторанах Tripadvisor я всего за полчаса нашла минимум 25 таких баров в Северной и Западной Европе. Один из лидеров рейтингов – снова из Голландии, в Утрехте.
А в Скандинавии лидирует переоборудование храмов под личное жилье, отели и социальные заведения. Есть там и детские сады в храмах, и коворкинг и даже социальный клуб приверженцев hugge.
Хюгге – это новая главная идея, буквально захватившая умы всей Скандинавии. Если упростить, это означает искусство жить в комфорте и спокойствии, способность ценить обычные удовольствия жизни и наслаждаться моментом. Хотя сами идеологи хюгге говорят, что это слово не имеет определения, а имеет только ощущение. И, в общем-то, это, видимо, то, к чему сейчас стремится большая часть общества в Западной Европе. В жизни «в стиле хюгге» все подчинено твоему ощущению покоя, свободы и комфорта, а также абсолюта каждого отдельного момента. Нет прошлого, нет будущего – есть ты и этот день. Чистое, светлое сегодня с хорошим удобным дизайном и эргономикой, экологичное, преимущественно веганское, толерантное и нейтральное ко всему, что не касается тебя лично. Даже если это не новая религия, то, как минимум, это новый образ поиска гармонии и счастья вне храмовых стен.
Но ведь и стены должны устоять, даже если молятся больше совсем не тому Богу, в честь Которого возводились когда-то храмы и монастыри. А кому теперь молятся, сказать сложно. Может быть, самим себе в единственно существующем моменте прикосновения к созданным древними мастерами фресок и скульптур или общению с друзьями в баре с уютным интерьером и такими необычными сводами, попивая низкоуглеводный коктейль. А, может быть, новая молитва – это сбор лайков под селфи. Например, фото на танцполе в окружении трехсотлетних витражей наверняка соберет их больше, чем просто прогулка в парке?
Когда полыхнул и накренился шпиль Нотр-Дам де Пари, тысячи рук взметнулись к нему. Но сначала это были не сложенные в молитве, «дюреровские», руки – время молитвы пришло позже, когда стало страшно, что собор действительно выгорит дотла. А первыми к небу устремились руки со смартфонами: люди стремились захватить в разнокалиберные камеры свой личный пожар. И пусть он точно такой же, как у сотен стоящих рядом. Разъединенные в публикациях, распространяющих гигабайты информации о том, кто, когда и зачем посетил главный собор Парижа, что он там ценил и запомнил, внезапно в темноте набережной совершенно другие люди стали одним целым: в молитвенном пении Ave Maria. И мир крутился, информация летела по миру… а пожар вдруг остановился. И уже никакое расследование не определит, что помогло: профессионализм пожарных или сила искренней молитвы.
Собор Парижской Богоматери, безусловно, восстановят. Как много времени это займет и насколько сохранным будет его культурное и историческое наследие, сложно сказать, но глобальной катастрофы не произошло. Два столетия назад все было еще печальнее: собор полуразрушенным провел первые десятилетия XIX в., пока роман Виктора Гюго не послужил блестящей пиар-акцией в его защиту. Так и нынешний пожар наверняка станет катализатором новой волны общемировой любви. К символу европейского христианства и самим себе на его фоне.
Если Instagram и доживет до тех лет, он будет вновь заполнен миллионами снимков Сите и счастливых туристов на фоне собора, лучащихся светом готических роз и портретами пыльных горгулий, глядящих на седые крыши Парижа. Обязательно появятся VR-туры, предлагающие сравнить реконструированные детали с восстановленными проекциями оригинального состояния «до пожара». И даже, может быть, не только с состоянием начала XXI века (детально сохранить которое, удивительным образом, помогли не искусствоведы и архитекторы, а создатели компьютерной игры Assasin’s Creed), но и с реконструкциями конца XVIII в. и даже средневековыми оригиналами. Возможно, можно будет даже закачать в виртуальный тур личный архив, чтобы второй раз прыгнуть в реку памяти о своей юности.
В общем, даже если разрушения в соборе окажутся почти катастрофическими, все равно будет приложен максимум сил и средств, чтобы сохранить Нотр-Дам для человечества и каждого конкретного человека. Граждане не позволят властям принять решение об уничтожении столь важного символа Франции и всей христианской Европы. Но это вряд ли приблизит нас к пониманию того, почему 800-900 лет назад все было наоборот: десятки и сотни человеческих судеб когда-то были без доли сожаления брошены на строительство церквей по всей Европе. Как только город начинал дышать, в нем любой ценой должен быть построен храм, а в храме – совершаться Литургия.
Отдельно взятые жизни простого строителя, каменщика или плотника не имели значения, когда речь шла о перспективе вознесения над городом куполов и колоколен. Жизнь эта, проходившая на залитых нечистотами улицах, тоже зачастую была грязна и темна…Но была великая вера в Бога и великое стремление к Нему, наиболее ярко отразившееся в стрельчатых арках и устремленных к небу шпилях классической готики. Со времен Сен-Дени и Шартра над возведением мировых шедевров работали лучшие умы якобы «темного» Средневековья: велись сложнейшие расчеты, призванные не просто рассчитать архитектурные нагрузки и обеспечить конструктив, но, прежде всего, воплотить в камне божественную гармонию и учение о Троице. Пропорции здания, соотношение его ширины, высоты и длины, число и расположение капелл и многое другое – в храме все имеет сакральный смысл. Тысячу лет назад устройство собора могло «говорить» о вере с самым неграмотным, сейчас же о смысле многих деталей знают только искусствоведы и медиевисты. Впрочем, созданная единожды, эта гармония непобедима: достаточно подслушать разговоры в толпе людей, только что вышедших из Страсбургского собора, Штефансдома, миланского Дуомо, Реймсского или Кельнского соборов. Как часто там можно услышать что-то вроде: «Я, конечно, не верю в Бога, но здесь я почувствовал что-то невероятное», «Как это вообще могло быть создано человеком?»
Когда-то соборы были абсолютным подтверждением существования Бога: и сердцем, и благодарением Ему, и славой, учебником о Христе и рае для всех грядущих поколений, а жизнь без них теряла надежду и смысл. Сейчас, столетия спустя, паломники и туристы застывают перед готическими сводами, пораженные их масштабами и думая, какими же немыслимыми усилиями слабых людей всё это строилось? А главное – ради чего, когда нет особенной разницы, где возносить молитвы Господу?
Просто время кафедральных соборов действительно прошло. И у храмовых престолов теперь позволительны разные игры – только бы стены устояли и не пропали бесследно ценные исторические стекла и камни.
Мария ТЕМНОВА
